Сиротский дефицит

За относительно здоровыми грудными малышами теперь в Украине выстраиваются в очередь - только в столице сотня семей ждет возможности усыновить младенца. На больных сирот-подростков среди усыновителей спрос невелик.

В столичном доме ребенка Березка четырехлетний светловолосый Никита (все детские имена изменены по настоянию руководства учреждения), сонный и с плюшевым зайцем в руках, выходит из спальни в игровую комнату и, глядишь, вот-вот расплачется. Остальные мальчишки наперегонки бегут фотографироваться для Корреспондента, а потом липнут к зашедшей Галине Помаз, заместителю главного врача по медицинским вопросам.

В столовой перед каждым - тарелка с бледным квадратиком творожной запеканки и стакан с кефиром. "Надо было черешню поставить на стол - пусть будет на фотографии", - говорит Помаз нянечке.

Никита, тот, что готов был расплакаться, от тарелки с черешней оторваться не может и недовольно отталкивает печенье, которое нянечка настойчиво подсовывает ему перед камерой фотографа.
C каждым годом желающих усыновить ребенка в Украине становится все больше. То ли государственная пропаганда усыновления возымела действие, то ли соотечественники стали жить лучше

В холле Березки на диване в углу сидят измученного вида мужчины и женщины. По виду - просители. На деле - усыновители. C каждым годом желающих усыновить ребенка в Украине становится все больше. То ли государственная пропаганда усыновления возымела действие, то ли соотечественники стали жить лучше, но в прошлом году из рук нянечек и воспитателей к новообретенным родителям-украинцам перекочевали 2,4 тыс. детей, а это уже на 70% больше, чем еще какие-то пять лет назад (1.419 чел.), сообщает Государственный департамент по усыновлению и защите прав детей.

В детдомах и интернатах в Украине детей по-прежнему море - целых 100 тыс. Правда, усыновить по закону можно только треть из них – но и это тоже немало. Все дело в том, что большинство украинцев хотят взять в семью только совсем маленьких и здоровых, говорят социальные работники. А, по словам Николая Кулебы, начальника столичной Службы по делам детей, 90% из тех самых 30 тыс., подлежащих усыновлению, старше десяти лет. К тому же, грудничкам, даже тем, кого вполне можно было бы усыновить, в сиротских приютах жить приходится иногда годами - часто у служб по делам детей руки до всех не доходят. А без документов, подтверждающих, то, что малыши - сироты или лишены родительской опеки, усыновить их просто-напросто никто не может. Да и законодательство позволяет не лишать родительских прав родителей, оставивших детей, в течение целого года.

Масла в огонь сиротских проблем подливает и сам персонал домов малютки и интернатов. Из-за страха, что детей разберут, а их учреждения закроют, дирекция расписывает болезни детей в таких смертельно-мрачных тонах, что потенциальным родителям впору встать и уйти, жалуются и сами потенциальные родители, и сотрудники служб по делам детей.

Так что, удивляться тому, что в Киеве 100 семей стоят в очереди на усыновление, нечего, считает Кулеба. "Ищут здоровых маленьких детей", - говорит он, добавляя, что не за горами времена, когда усыновителям за детьми ездить придется в соседнюю Россию - там их больше.

Куча детей

32-летнюю Машу (имя изменено), юриста из Киева, это убивает. "Там [в домах малютки в Украине] детей здоровых куча, - возмущается она. - Ребенка [мать] родила, оставила, шесть месяцев не навещает, и ребенка нельзя никому отдать. В год они не ходят, хотя ходить должны уже в восемь-девять месяцев, хотя бы на ногах стоять. А эти лежат и видят потолок - медперсоналу некогда плюс питание: смеси и кефир".

Маша вспоминает, что годовалая девочка, которую она вот-вот усыновит, вчера на прогулке вместе с ней во дворе дома малютки на юге Украины впервые потрогала листья на деревьях.

Другой соотечественник, 39-летний Александр Кузнецов, психолог киевского городского центра ребенка Службы по делам детей, недавно вместе с 34-летней женой Татьяной тоже усыновил грудного мальчика, Любомира.

"Сколько детей [в домах малютки] по заявлению родителей? - возмущается Кузнецов существующей в Украине системе, позволяющей родителям, не отказываясь от своего ребенка, в то же время оставить его в доме малютки, а затем и в интернате на несколько лет, а после этого так и не забрать домой. — И их нельзя ни усыновить, ни взять в семью. Они там до трех, четырех, пяти лет. А потом их никто [из потенциальных родителей] не забирает, они никому не нужны".

Действительно, согласно опросу, проведенному компанией Iпсос Україна, из практически половины (53%) респондентов, в принципе согласных на усыновление, 22% ответили, что усыновили бы ребенка в возрасте до года. Опрос проводился по заказу Государственного департамента по усыновлению и защите прав ребенка в 2008 году среди свыше 2 тыс. респондентов (от 18 лет). Еще 17% - согласились бы взять из детдома малыша в возрасте до трех лет, 8% - от трех до пяти и только 2% согласны были бы на усыновление детей, которым исполнилось уже 6-11 лет.

На то, чтобы стать родителями детей старше 12 лет, пошел бы только 1% опрошенных. При этом 39% респондентов ответили, что никогда не усыновили бы ребенка, а еще 14% было трудно дать ответ на этот вопрос.

"Был звонок, есть отказничок в Днепровском районе, мальчик, недоношенный - смотреть поедете?" - психолог Кузнецов рассказывает, как он впервые увидел своего будущего сына.

Первого ребенка, которого показали Кузнецову и его жене, они, по его словам, и взяли - "здесь нет выбора", говорит он. "Страшненький, недоношенный, жена в истерике", - вспоминает он и предупреждает усыновителей о том, что им придется снять розовые очки. - Чем больше ожиданий, тем больше разочарований".

Искать совершенно здоровых младенцев, по его мнению, дело бессмысленное: "В любом роддоме мы имеем на десять детей восемь патологий. А родители, которые оставили детей, на 80% были либо с ВИЧ, либо с гепатитом, либо с сифилисом или алкогольной зависимостью. А как ребенок вынашивался и как он был рожден?"

И тем не менее бездетных соотечественников, решивших взять в семью малыша, становится все больше. Поэтому советская система, при которой в детдомах и интернатах жили по 150 - 200 сирот, рушится с треском и бесповоротно, говорят социальные работники из столичной службы по делам детей. В той же киевской Березке, рассчитанной на 150 человек, теперь живет всего 81 ребенок. Только в прошлом году, по словам Помаз, в ее дом малютки, где содержатся дети в возрасте до четырех лет и инвалиды - до пяти, поступило 44 малыша, а усыновили больше половины из них: 17 человек - украинцы и восемь - иностранцы.

Окончательный диагноз

Если отток детей из детдомов в семьи кого-то и настораживает, так это персонал сиротских учреждений, считают сотрудники служб по делам детей и сами усыновители. 30-летняя Анна (имя изменено по ее просьбе), менеджер среднего звена из Донецка, вспоминает, как пришла в донецкий дом малютки посмотреть на свою будущую дочь, 11-месячную девочку, от которой отказалась ее несовершеннолетняя мать.

"В доме малютки как меня запугивали! – говорит Анна. - Полтора часа [главный врач - руководитель заведения] уговаривала не смотреть [ребенка]. Она мне рассказывала про аномальное развитие головного мозга. Я ведь знаю от директора роддома [где родилась девочка], что ребенок здоров, а врач [в доме малютки]: "Я тебе желаю хорошего, не нужна она тебе". У нее [у врача] вот такая стопка салфеток лежит – я рыдала, она меня уговаривала".

Анна вспоминает, как разоткровенничавшаяся с ней воспитатель обронила: "У нас поступило 18 детей, а ушли 23. И это каждый месяц. Не дай бог, мы закроемся".

На обвинения Помаз заместителю главврача столичной Березки есть что ответить. По ее словам, в случае, если новые родители решат отказаться от уже усыновленного ребенка, то на суде они скажут, что врачи не рассказали им правду о его болезнях. Случаи, когда детей приносят назад в детский дом, хоть и редко, но бывают, говорит она.

"Им в службе [по усыновлению] показывают ребенка на [видео] ролике. Он [ребенок] красивый, - объясняет она. - А мы рассказываем историю его жизни от рождения, мы обязаны говорить правду”.

Однако Виктория Эйдемиллер, директор городского центра ребенка Службы по делам детей Киева, говорит, что мотивы, толкающие персонал домов малютки и интернатов отпугивать потенциальных усыновителей, "не придумывая, а преувеличивая" тяжесть диагнозов детей, легко объяснимы. Каждый ребенок обходится государству в сумму от 5 тыс. грн. до 7 тыс. грн. ежемесячно.

"Потому, чем меньше детей, тем меньше финансирование, из которого выплачивается не только питание и лечение ребенка, а и коммунальные услуги, и обслуживание здания и зарплата обслуживающего персонала", - говорит Эйдемиллер.

Чтобы ни говорили врачи детдомов о малышах, согласно аналитическому отчету Министерства по делам семьи, молодежи и спорта, основанному на результатах опроса семей - усыновителей в Украине, похоже, не все так уж плохо со здоровьем сирот. По словам усыновителей, каждый второй ребенок (51%) в стране на момент усыновления был здоров. Еще 39% детей были практически здоровым, то есть не имели острых и хронических заболеваний. Одно хроническое заболевание было только у 8% малышей. Несколько - у 1%.

Как отмечает усыновитель и работник службы по делам детей, Кузнецов, нежелание сотрудников домов малютки отдавать грудных детей украинцам, может заключаться и в том, что, если ребенок в течение года не был усыновлен, информацию о нем можно передавать в базу данных для международного усыновления.

"Я заплатил 100 грн. в больницу благотворительного взноса, когда забирал ребенка", - говорит он. В случае с усыновителями-иностранцами, выгода для домов малютки и их руководителей может быть значительней, рассказывает один из чиновников, занимающийся вопросами опеки и усыновления, но не решившийся называть свое имя в печати из боязни испортить отношения с директорами детдомов и интернатов. "Детдома получают телевизоры, магнитофоны, сами директоры – деньги от $ 500 до $ 3 тыс.", - объясняет он.

Четырехлетняя Катя с бантом на голове, единственная девочка в полностью мальчишеской группе в столичной с иголочки отремонтированной и обставленной добротной мебелью Березке, заливисто хохочет, когда в группу приходят посетители. Говорить она толком не может. Зато вместе со всеми танцует под вдруг заигравшую музыку: у стоящего рядом педиатра Помаз звонит мобильный телефон.

Грустный Никита, тот, что любит черешню, по комнате ходит, ни на кого не глядя. А когда с ним пытаются заговорить, отводит полные слез глаза и поворачивается ко всем спиной. "Его скоро заберут, - говорит Помаз. - К нему бабушка ходит".